И ведь все знают, как похудеть. И самую простую формулу «меньше есть и больше двигаться» знают. И что перестав есть мучное и сладкое, наверняка похудеешь. И большинство из нас, действительно, способны, изменив питание и увеличив физические нагрузки, избавиться от «излишков». Способны. Но не у всех получается… А почему? Если все так очевидно… Почему многим это так и не удаётся, несмотря на иногда героические усилия? Как ни банально это звучит: потому, что сбрасывает вес тот же человек, который его набирал. Как говорится, «все в голове». Наше мышление определяет наше поведение. В том числе — пищевое. У, скажем так, полного человека в голове то, что привело его к полноте и продолжает им оставаться. Его психология — это психология полного человека. За десятки лет нездоровое питание становится не просто привычным, а воспринимается как единственно нормальное. Что происходит, если мы садимся на диету? Без привычных количеств пищи мы не чувствуем насыщения; без привычных вкусностей нам не хватает вкусовых ощущений. Да и съедаем того, что не кажется вкусным, меньше. И продержавшись какое-то время на диете, сбросив энное количество килограммов, мы с облегчением возвращаемся к привычному рациону: «Наконец-то, можно нормально поесть!» Нормально
Пищевые привычки формируются не просто в детстве, а параллельно с развитием организма и синхронно с формированием личности. Они — часть личности и проявление некоторых ее, личности, потребностей. А раз привычки «вписаны» в нашу личность, то вместе с ними придётся менять и личность. То есть меняться самим. Тогда и привычки изменятся. Только надо понимать, что эти привычки и появились не на пустом месте, и для чего-то требуются. Или требовались, когда возникли. Иногда пищевые привычки формируются довольно просто. Наше довольно нездоровое повседневное питание воспринимается как нормальное большинством окружающих. И естественно, именно к нему мы привыкаем с детства. Выбора-то нет! И вспомним обычную родительскую озабоченность тем, как ребёнок ест. А сколько уговоров требуется, чтобы заставить некоторых детей доесть! «За маму, за папу…» Позже это превращается в «Пока все не съешь, из-за стола не выйдешь». Понятно родительское желание накормить ребёнка. И понятны его истоки: извечная нехватка еды. Вплоть до середины ХХ века. Послевоенное поколение еще лично застало полуголодные времена. А традиции воспитания передаются в детстве. Так что и те, кто с голодом не сталкивался, воспринимают их сами и передают дальше… Отсюда же — и настойчивое обыкновение кормить детей сладкой пищей. Ведь вкусное они едят охотнее. И все это формирует те самые привычки, на которые многие жалуются, став взрослыми.
Это так, но это самое простое. И это не все. Например, в детстве пища становится вознаграждением по принципу: «Молодец, держи конфетку!» В других случаях — утешением, транквилизатором, «обезболивающим» при душевной боли: «Не рыдай, вот съешь лучше…». Это кажется таким естественным, вот так «утешить» или «поощрить», но… Но этого ли ждал ребёнок и, главное, в этом ли он нуждался? Ему приходится довольствоваться теми проявлениями заботы, которые есть! С подобных «утешений» может начаться привычка заглушать тревожность при помощи еды, «заедать стресс». А на более глубоком уровне — компенсировать едой недостаток человеческой теплоты, а позже и иных человеческих отношений, и иных удовольствий. Ведь поесть проще, чем устанавливать контакты и выстраивать отношения с другими людьми. Другая сторона проблемы — нехватка ощущений вообще, и в том числе тактильных. Мало ощущений — мало стимулов — мало удовольствий. Конечно, ощущения не обязательно приносят удовольствие, но… Зато вкусовые ощущения однозначно связаны с удовольствием. Это нормально и само по себе не страшно. Проблема в другом: мы и вкус (и другие ощущения, связанные с едой) чувствуем довольно слабо. Не важно, почему именно: запретили ли вы себе когда-то чувствовать, или толком и не научились. И почему именно не научились, сейчас не имеет значения. В любом случае, это дело прошлое. А жить нужно сейчас. Главное, что процесс еды не приносит достаточного удовлетворения.
